АЮПОВ НАИЛЬ ГАЛИУЛЛОВИЧ

(13 января 1936 г., д.Турюшево Муслюмовского района ТАССР — 18 июня 2008 г., г. Казань)

В 1965 г. окончил Казанское театральное училище (курс Ш. Сарымсакова) и был принят в труппу Татарского академического театра им. Г. Камала.

Заслуженный артист ТАССР (1976).

Народный артист ТАССР (1987).

Заслуженный артист РФ (1999).

После окончания школы в 1954 году Наиль приехал в Казань поступать в сельхозинститут, но не поступил. С 1955 по 1958 г. прослужил в армии в Липецке. Вернувшись в Муслюмово, начал работать в райисполкоме. Затем опять Казань, техническое училище № 12. Наконец в 1962 году поступает в театральное училище. Так, петляя по жизни, юноша нашел свое место в жизни. Актерская судьба Аюпова сложилась счастливо.

Его широкий творческий диапазон позволил с самого начала играть самые разные роли. Он сыграл и молодого, трагического Миркая («Миркай и Айсылу»), и разбитного веселого Ризвана («Если улыбнется счастье»), и отвратительно мерзкого, алчного эгоиста Ислама («Приехала мама»).

В связи с последней ролью вспоминаются два забавных случая. Аюпов играл Ислама в очередь с Ш. Биктимеровым. Однажды, по словам Биктимирова, после спектакля одна из зрительниц, подкараулив актера при выходе из театра, бросила в него камень. «Я зашел в столовую дома Кекина, а кассир со мной не разговаривает. На мой вопрос «почему?» она резко ответила — «Я не разговариваю с человеком, отказавшим в приюте родной матери!» И я понял — значит, она смотрела спектакль «Приехала мама», — вспоминал, в свою очередь, Аюпов.

Это говорит о том, что оба актера настолько убедительно, правдиво сыграли свою роль, что наиболее впечатлительные зрители не смогли отличить сценический образ от реального.

В том же 1970 году Аюпов сыграл одну из своих любимых ролей — Булата в «Зэнгэр шэл». Образ шахтера, приехавшего на побывку в деревню, не был дежурным певческим героем-«любовником». Булат Аюпова оказался человеком сильной души, мужественный, борющийся и за свою любовь, и за собственную независимость. Наверное, поэтому М. Салимжанов — к тому времени главный режиссер театра и постановщик данного спектакля — дал роль Булата Аюпову и во второй редакции постановки в 1976 году. Замечательный певческий голос позволил ему сыграть многие вокальные образы. Одним из таких был Исмагил в «Сунгэн йолдызлар», созданный в следующем, 1971 году. Спектакль пользовался громадным успехом и шел чуть ли не 25 лет. Исмагил был чем-то похож на Булата: та же любовь, тот же драматизм, тот же своеобразный любовный «треугольник». Но, если играя Булата, актер наполнял образ конкретной жизненностью, воспоминаниями о детских встречах с шахтерами-односельчанами, то Исмагил был более романтичный, несколько абстрактно-легендарный. Этот образ, как и все остальные, показывался в развитии. Поначалу ему была присуща открытая жизнерадостность, юношеская шаловливость, сменявшаяся впоследствии трагической безысходностью.

Еще через год, в 1972 году, Аюпов сыграл еще одну певческую роль современного молодого человека, шустрого, лукавого, улыбчивого Амура в знаменитом водевиле Т. Миннуллина «Четыре жениха Диляфруз». Образ Амура не имел ничего общего ни с Булатом, ни с Исмагилом и с другими ранее созданными ролями. В эти же 70-е актер играет одновременно совершенно противоположные по характеру, сюжетной линии роли — мужественного поэта-воина Кол Гали в одноименной трагедии Н. Фаттаха, Бахтияра Канкаева — одного из сподвижников Пугачева в исторической драме Т. Миннуллина «Бахтияр Канкаев». Аюпов часто играл роли в очередь с кем-нибудь, а это, как известно, обычная практика — назначать на одну и ту же роль двух, а иногда даже трех исполнителей. Однако образы, особенно драматические, создаваемые Аюповым, всегда отличались внутренней сдержанностью, даже суровостью, крепостью духа. Но за внешней строгостью зритель всегда чувствовал горячее, страстное, неравнодушное сердце героя.

Если бы была возможность выстроить рядом всех героев Аюпова, то оказалась бы любопытнейшая компания, состоящая из глупенького Рамазана («Капризный жених»), потерявшего смысл жизни Нурислама («Прощайте»), трагичного Максимилиана Моора («Разбойники»), эпически мудрого Габдуллы («Зулейха»), замызганного пьянчужки Садри («Летающая тарелка»), хитрющего, лукавого Бикамата («Зифа»), почти бессловесного, несколько жесткого внешне, но честно, с полной отдачей делающего свою работу нефтяника Зарифа («Здесь родились, здесь выросли»).

Наконец, здесь был бы и странный Хурматуллин («Портфель»). За приятной внешностью героя скрывалась такая дремучая невежественность, что надо самому быть еще более тупым, чтобы этого не заметить. Стоило бы лишь обратить внимание на глупое, постоянно нелепо улыбающееся лицо Хурматуллина, на рефреном звучащие на татарский манер лакейские словечки: «Тагыс» (Так-с), «Минават» (виноват), чтобы заподозрить неладное. Этого не происходит. Все принимают его за приезжего прокурора, точно так же как в гоголевской комедии пустышку Хлестакова — за могущественного ревизора.

Режиссером М. Салимжановым была замечательно выстроена сцена, когда в пьяном бесшабашном угаре, представив себя на службе, а Хурматуллин в подлинности швейцар-вышибала, актер начинает яростно через крутящуюся дверь вышвыривать гостей с собственной свадьбы.

Рядом с Хурматуллиным полная его противоположность — старый Магнави («Я вернулся на твое место»), бывший властный председатель колхоза, всю жизнь один ходивший на волка. Аюповский Магнави еще физически силен, нравом очень крут и тем большая трагедия заложена в его столкновении с сыном.

Даже небольшой перечень из десятков созданных Аюповым ролей говорит о его особой творческой индивидуальности, его широком, повторюсь, актерском диапазоне от молодых певческих героев, через острохарактерные, разновозрастные, к эпическим народным героям. Его образам были присущи широта, мощь духа, сила внутреннего темперамента, строгость и раскованность. Он талантливо продолжал традиции татарской сценической культуры. Поэтому все созданные им образы предельно достоверны, искренни. Он старался докопаться до глубин психологии своего героя, чтобы наиболее полно раскрыть суть персонажа. Актер тщательно отделывал слова, находя для каждого героя особую интонацию, мелодику речи, и еще — он был очень народный, задушевный национальный, татарский, по-человечески «теплый» актер. Неспроста Аюпов в основном играл в татарских пьесах — классических и современных.

Все вышесказанное присуще и последней работе в спектакле «Рана» — образу Сулеймана. Он старчески нетороплив, сдержан, немногословен. А сколько в его душе невысказанного драматизма, невыплаканных слез. Но он мужчина и потому никогда не подает вида, как ему бывает плохо.

Аюпов любил Марселя Хакимовича и был горд, что Салимжанов любил слушать его песни и преклонялся перед его талантом. И когда Марсель умер, его из Москвы привезли домой — Наиль отдал ему последнюю дань — вместе с Асхатом Хисматовым обмыли его, обрядили в саван, привезли в театр, установили на сцене. Тут Аюпову стало дурно...

13 января 2006 году Наилю Аюпову исполнилось 70 лет. Хотя в искусство актер пришел довольно поздно, он был рад, что нашел свою дорогу в жизни. «Вы не представляете,— говорил он,— то непередаваемое чувство радости, счастья, волнения, когда ты кланяешься после окончания спектакля аплодирующему тебе зрителю. Это только артист понимает. А потом летишь домой и полночи не можешь уснуть. Нет, со сценой ничего нельзя сравнить». Актер был счастлив еще и тем, что смог записать свои песни на диск. Пожалуй, он первый драматический актер в Татарстане, осуществивший такую акцию, а затем презентовавший диск в театре. Но Аюпова уже нет. Осталась только благодарная память любившего его зрителя.

 И. Илялова