ИХСАНОВА НАЖИБА ГИМАЕВНА

Родилась 25 января 1938 г. в д. Новый Ташлыяр Азнакаевского района ТАССР. В 1961 г. окончила Московское театральное училище им. Щепкина (вуз). С 1961 г. — актриса академического театра им. Г. Камала.
Заслуженная артистка ТАССР (1976).

Народная артистка ТАССР (1982).

Заслуженная артистка РСФСР (1987).

Народная артистка РФ (2000).

Лауреат Государственной премии РТ им. Г. Тукая (1998).

Глухая, маленькая деревенька, которая никогда не видела настоящего профессионального театра. Деревенская молодежь и дети постоянно ставили какие-то спектакли, например «Галиябану», концерты. Весь необходимый реквизит несли из дома, — одежду, какие-то ткани, занавески, посуду. В памяти Нажибы остались названия «Первое представление», «Асылъяр». Еще будучи совсем крохой она изображала Биби в «Первом представлении». Даже помнит такую деталь, что ее «героиня» все время жевала жвачку. Помнит, как в салатовом платье сестры пела какую-то песню.

И тем не менее никому в много­детной семье Ихсановых не могла прийти в голову мысль, что кто-то из них может стать профессиональным актером.

Нажиба после начальной школы в своей деревне пошла учиться в семи­летнюю, находящуюся в соседней деревне. Благоговейное отношение к педагогам вызвало у Нажибы желание быть учителем и после окончания школы вместе с друзьями (а среди них, кстати, был и ныне известный актер Азгар Шакиров, односельчанин и одноклассник Нажибы) она поехала в Казань.

Ребята хотели поступать в КАИ, а Нажиба — в университет. Покрутились они у колонн знаменитого учебного храма и... испугались зайти. Когда ребята еще ехали в Казань, их попутчик сказал, что по радио объявляли о приеме в театральное училище в Москве. И Нажиба с Азгаром решили рискнуть. Кто-то показал им дорогу в Министерство культуры, потом в Татарский академический театр. Они сдали документы и начали учить тексты. Нажиба на экзамене читала отрывок из повести Г. Баширова «Намус», что-то танцевала, к тому же в чужих туфлях. Но ни Нажиба, ни Азгар не знали, что такое «этюд», и практически завалили его.

После третьего тура член приемной комиссии, актер камаловского театра

Х. Султанов вывел дрожа­щую девушку в фойе театра и предло­жил ей крикнуть во всю мощь. По всей вероятности, страх, отчаяние, надежда заставили Нажибу вложить в крик всю свою энергию. И действительно, этот крик спас ее будущее. Ее зачислили в училище. Это было в 1956 году.

Приехали в Москву. Училище встретило татарскую сту­дию тепло, приветливо. Педагоги во главе с М. Н. Гладковым относились к ним как к родным детям.

Занятия целыми дня­ми, Москва с ее театрами, музеями, с ее особой культурной средой — вот та основа, которая воспитала незау­рядную группу актеров, которая влилась после окончания вуза в 1961 году в несколько одряхлевшие сосуды камаловского театра, как свежая струя крови, наполненная молодой энергией.

С первых же дней молодых актеров стали активно занимать в непритязательных, легких комедиях Х. Вахита, довольно необычных по тем временам драмах А. Гилязова. Молодежь в этих спектаклях привыкала к сцене, к профессионализму и уже на настоящей сцене продолжала свое обучение. Ведь актер всю жизнь, создавая самые разные образы, учится. Каждая новая постановка, каждая новая роль — это очередной экзамен. У щепкинцев была крепкая, профессиональная основа. Хотя, конечно, до мастерства было еще далековато.

В самых первых ролях Ихсановой: Гандалиф — «Осенние ветры» А. Гилязова, Махисарвар — «Искры» Т. Гиззата, Фатыйма — «Песня жизни» М. Амира, Газиза — «Чайка» Ш. Камала, уже были драматизм, присущий индивидуаль­ности молодой актрисы, внутренняя свобода, органика, раскованность. Эти роли были близки актрисе своей молодостью, тем, что они все деревенские женщины. А Нажиба и сама еще недавняя жительница деревни, очень хорошо помнила, чувствовала ее атмосферу, людей, логику поступков. Поэтому эти образы были искренними. Потому же зритель их хорошо принял. И позднее, в тех же 60-х годах, Ихсанова создает в основном об­разы простых женщин.

В начале 1966 года главным режиссером камаловского театра был назначен М. Салимжанов, учившийся в одно время с ними в Москве, в ГИТИСе. Придя в театр, он стал выстраивать новый театр, в котором большую помощь оказали щепкинцы. Под эксперименты попала и Н. Ихсанова. За 6—7 лет она соз­дала совершенно непохожие друг на друга роли. Острохарактерная Майсара в «Американце» К. Тинчурина, рафинированная аристократка Розина в «Женитьбе Фигаро» П. Бомарше, суровая Фемида, мать Прометея и богиня правосудия в трагедии М.  Карима «Не бросай огонь, Прометей!»

Роль Майсары создавалась Ихсановой в резких гротесковых формах. Пожалуй, впервые у актрисы выяви­лась четкая характерность, сильный темперамент, который будет впоследствии использован Ихсановой при создании сатирических, комедийных персонажей.

Второй тип героинь актрисы — изысканно «костюмные» персонажи в западноевропейской классике. Их было совсем немного — вышеназванная Розина и Элеонора в «Бабьих сплетнях» К. Гольдони. В них актриса раскрылась своим умением проникать в женские образы давнопрошед­ших времен, ведь человеческие страсти во все времена и эпохи прак­тически одни и те же, они только оде­ты в платья разных стилей и фасонов.

Особое место в творчестве артист­ки занимает Фемида. Это была ее первая встреча с трагедией, к тому же с древнегреческой. Это была и первая встреча с образом матери. Фемида — мать Прометея в исполнении Ихсановой представала перед зрителем высокой стройной женщиной в темном одеянии, с окаменевшим от горя лицом. Она, будучи богиней, знала, на какие муки провожала сына, но знала также, что это его судьба и изменить ее Фемида не могла. За внешней сдержанностью, даже суровостью, скупостью движений внутри бушевал огонь материнских переживаний.

Как это бывает всегда, накапливается опыт, а с ним приходит мастерство. В 1980 г. М. Салимжанов поставил одну из лучших пьес военной поры, драму клас­сика русской советской литературы Л. Леонова «Нашествие». В спектакле был отличный актерский ансамбль мастеров камаловского театра: Ш. Биктимеров, Р. Тазетдинов, Р. Шарафеев, А. Шакиров. Свою весомую лепту внесла и Н. Ихсанова, сыгравшая Анну Николаевну Таланову.

Анна Николаевна Ихсановой выглядела истинной интеллигенткой. Героиня Ихсановой — мать, добрая заботливая жена, патриотка своей земли, несмотря на смертельную опасность помогающая подпольщикам.

Актриса, выросшая в глухой татарской деревне, незнакомая с русской интеллигенцией, смогла перевоплотиться в образованную, культурную русскую женщину.

У актера одна роль помогает рождению другой. Так условно можно протянуть нить от русской интеллигентки Талановой к Зифе, героине одноименной драмы Н. Исанбета. И здесь Ихсанова при создании достоверного, психологически точного образа, решающего в борениях с собой драматическую семейную проблему, искала внутренний мир именно интеллигентного человека. 

Особое место в творчестве Ихсановой и всех щепкинцев занимает трилогия Туфана Миннуллина — одного из щепкинцев — о Миляуше («День рождения Миляуши», «Чертов тост», «Прощайте!»). Во всех трех частях актриса играет Миляушу. Во всех трех спектаклях играют все щепкинцы. Трилогия — размышления драматурга о своем поколении, о своих друзьях, о мечтах юности и о том, как они нашли или не нашли своего места в жизни. Поэтому эти пьесы писались и игрались в течение 25 лет, с 1968 по 1993 год. В целом это судьба поколения. Кто-то остался верен идеалам, кто-то ради ванной с черным кафелем и голубым унитазом растратил свой талант. Все три спектакля (первые два ставил М. Салимжанов, третий Ф. Бикчантаев) отличались особой ансамблевостью, одухотворенностью актерского исполнения. Трилогия всегда вызывала ответную сочувственную реакцию у зрительного зала и пользовалась большим успехом.

Со второй половины 70-х годов у актрисы появляется новый тип героинь — образы возрастных, простых татарских женщин-матерей: Гульниса («Потоки» Т. Гиззата), Джамиля («Несчастный юноша» Г. Камала), Махбуза («Зулейха» Г. Исхаки), Гульфина («Колыбельная» Т. Миннуллина) и другие. Все эти образы, созданные в татарских бытовых драмах, были необычайно правдивы, искренни, абсолютно жизнеподобны.

Образы простых татарок из деревни были внутренне близки актрисе. Дух, атмосфера деревенской семьи, ее повседневный быт, обычаи, нравы, место женщины в доме — все как бы внутри самой артистки.

В 70-х—80-х годах Ихсановой были сыграны роли: Гульжихан («Банкрот» Г. Камала), Уммия («Старик из деревни Альдермеш» Т. Миннуллина), Хадича («Голубая шаль» К. Тинчурина), Сахиля («Ходжа Насретдин» Н. Исанбета), Аудаки и Асима («Зятья Григория» и «Душа моя» Т. Миннуллина). Все эти персонажи объединяет острая характерность, резкая, сатирическая графичность, взрывная эмоциональность, четкий внешний рисунок.

Как правило, во всех прежних спектаклях «Банкрот» Гульжихан трактовали в традиционной бытовой манере заурядной купеческой жены. Спектакль П. Исанбета в 1979 году и роль Гульжихан были созданы в форме музыкально-танцевального фарса. От данного решения героиня Ихсановой представала отупевшей от безделья, изнывающей от нескончаемых сплетен богачкой, которая давала выход своему кипящему темпераменту во флирте с приказчиками, посыльными мальчиками, с которыми вдруг, от переполнявших чувств,  начинала танцевать нечто, напоминающее танго. Подобное гротесковое исполнение приняли не все зрители. Любители традиций ворчали по поводу того, что нельзя, мол, портить классику, нельзя в таком виде показывать татарскую женщину.

Вздорной, крикливой, довольно скандальной представала Уммия. Был однажды даже забавный случай во время гастролей в Бишкеке (тогда еще г. Фрунзе). После спектакля «Старик из деревни Альдермеш» на сцену поднялась одна зрительница и заявила: «Я заберу старика Альмандара к себе домой и буду заботиться о нем, ибо у него очень злая, вредная сноха, которая ему житья не дает». Зритель все принял всерьез.

Опять же нетрадиционной и совершенно неожиданной оказалась старшая жена ишана Хадича. Она была еще довольно бодрой пожилой женщиной с постоянно презрительно выпяченной губой (актриса гримом подчеркивала верхнюю губу). Хадича-Ихсанова язвительна, зла, но моментами становилась и нормальным человеком. Переходы от одного состояния в другое делали образ многоликим, неординарным, а в результате очень любопытным, отточенно сатирическим персонажем, за которым интересно было следить.

Столь же театрально-выразительны, громогласны, энергичны, жизнелюбивы, несмотря на возраст, и две старушки Ихсановой — Аудаки и Асима.

Нажиба Ихсанова как человек, как творческая личность не ограничивается только театром. Она пробует себя как чтец — у нее своеобразный цикл о женской судьбе по прозаическим произведениям. На концертах, юбилейных вечерах читает стихи. В молодые годы буквально «не вылезала» с радио. Позднее играла во многих телевизионных спектаклях. Несмотря на то, что надо содержать дом, значительное время уделять внукам (у нее их двое, и они почти все время в доме бабушки с дедушкой), ухаживать за му­жем — а муж-то у нее Туфан Миннуллин (!), актриса главным в своей жизни считает творчество. И, вероятно, именно это позволяет держать себя в форме, не терять интереса к жизни, не терять молодой блеск глаз.

А ведь сколько образов создано за 50 лет работы в театре! От юных, неопытных девчушек через драматические, трагические, комические коллизии, актриса вела своих героинь к познанию мира. А через них вела и своего зрителя, «сея разумное и доброе» в их души. За теплое, светлое отношение к жизни ее героинь — будь это положительные или отрицательные персонажи — Нажибу Ихсанову любит зритель.

И. Илялова